Среда, Лубянка, мировой участок Тверского суда Москвы

Поздний вечер, в крошечной комнате судебных заседаний невозможно дышать несмотря на открытые форточки: здесь едва поместились семь телекамер, операторы, их ассистенты по звуку, корреспондены, пишущие журналисты, судебные приставы в черном камуфляже с бронежилетами и участники процесса по делу одного из гостей нашумевшей воскресной свадьбы со стрельбой из травматики.

Молодой человек, невысокий, опрятно одетый и старающийся скрыть волнение, стоит у конторки. Камеры направлены на него - приезжего из Туркменистана с российским гражданством и московской пропиской, 1983 года рождения, с непривычным для русского именем - Али Ылясов. Лицо приятное, речь правильная, умные глаза смотрят с недоверием на всех - на судью, журналистов, приставов.

читать дальшеЗаседание началось в 7 вечера, мировая судья - молодая женщина в очках, - по заведенному порядку, как шестеренки часов или жернова мельницы, отбивала и растирала в порошок все стадии разбирательства. Ылясов вины не признавал, обстоятельно и достаточно твердо отверг все обвинения в том, что толкал полицейских и оказывал им сопротивление. "С моей стороны не было хамства. Бог видит и все знает. Посмотрите, какое рукоприкладство? Я вешу 55 килограмм!", - сказал он. Согласно данным, предоставленным им суду, он отец двух детей - 2011 и 2008 годов.

Свидетелями выступили двое полицейских инспекторов, дежуривших 30 сентября на улицах в центре столицы. Первый сказал, что все участники вели себя эмоционально, отказывались предъявить удостоверения, грубили. Но он так и не ответил, был ли Ылясов среди тех, кто грубил.
- Я вас отталкивал? Размахивал руками? - Ылясов старается посмотреть инспектору в глаза.
- Я указанного гражданина ранее не видел, действия происходили скоротечно. Я не могу сказать, что он... Я не берусь со 100% уверенностью утверждать... - отвечает полицейский.

Второй инспектор даже не смог сказать, когда все произошло - сказал сначала, что вчера, что вызвало смех присутствующих.

Далее - нудное и долгое чтение документов, слова, слова, тонны повторяющихся слов, рапорты, протоколы, затем судья удаляется к себе в комнату, и все ждут до 21 в коридоре...

И вот теперь женщина в мантии читает решение, и камеры беззастенчиво, с неприкрытым и равнодушно-холодным любопытство смотрят на Али Ылясова. Тикают часы, перемалывают время, фразы, статью КоАП 19.3, какие-то еще статьи, потом отбивают пять суток административного ареста. Тишина, шепот, похожий на шипение.

Мне некогда думать: новости не терпят долгих размышлений и эмоций. Я звоню на выпуск, снимаю эмбарго - заранее заготовленный текст, - и красной строчкой на ленте, а затем на радио, на сайтах, по тв "кавказец", "чужой", кинутый взбудораженному обществу на съедение, отправляется в тюрьму. Диктую расширение, в нем описываю все, как было - сухим языком репортера. В этот момент меня выгоняют из суда приставы на лестницу, а я пытаюсь удержать в руках свои вещи, что-то падает на грязный кафель, редактор в трубке недовольно бормочет оттого, что слишком много писать...

...Метро, начало одиннадцатого, переход, гитара. "Скоро рассвет, выхода нет... Как в метрополитене - выхода нет", - хороший голос, зыбкое одиночество где-то внутри, попытка разглядеть звезды за серовато-оранжевыми облаками столицы. Они ведь там есть, звезды, и они выше, выше этого дыма, выдыхаемого большим городом, хочется в это верить.

Высыпаю на чехол мелочь.